«Чернобыль»: обзор четвертого эпизода
Если вы надеялись, что на этой неделе «Чернобыль» будет хоть немного проще смотреть, вынуждены вас разочаровать – четвертый эпизод драмы пока оказался самым трагическим и страшным. Упоминание о Голодоморе, бестолковое лицемерие советского режима, беременность Людмилы Игнатенко и смерти сотен животных – кажется, сценаристы собрали в серии все, что может довести зрителя (или авторку рекапов) до слез. Впрочем, подобное описание может натолкнуть на мысль, будто сериал превратился в классическую сентиментальную драму, а это вовсе не так – шоураннеры по-прежнему пересказывают события вокруг аварии на ЧАЭС с максимальной точностью. Но давайте обо всем и по порядку.
Земля обетованная
Я уже давно хотела написать пару слов об удивительном карьерном пути сценариста Крэйга Мазина – у создателя «Чернобыля» действительно очень уж необычная фильмография. Думаете, документальную драму для HBO написал человек, известный своими серьезными работами и любовью к сложным историям? Не совсем – до того, как он написал сценарий «Чернобыля», Мазин специализировался на довольно прямолинейных комедиях: в его фильмографии несколько частей «Очень страшного кино», две части «Похмелья в Вегасе» и сиквел «Белоснежки и охотника». Ах да, и «Супергеройское кино», которое критики почти единогласно называли одной из худших лент 2008 года.
Кто бы мог подумать, что именно Мазин напишет настолько эмоциональный и правдивый рассказ о катастрофе на ЧАЭС? Впрочем, увлечение политикой – не новая вещь для Крэйга. Оказывается, когда Мазин был студентом (изучал он, к слову, психологию, еще и в Принстоне), его товарищем по комнате был Тед Круз. Да-да, тот самый республиканец, которого почему-то подозревают в связи с легендарным маньяком по прозвищу Зодиак. Так что вполне вероятно, что «Чернобыль» станет лишь началом «серьезной» фильмографии Мазина. Ведь мы уже недавно наблюдали, как юморист Адам МакКей вдруг переключился с легкомысленных комедий на более важные темы – экономику («Игра на понижение») и политику («Власть»).
И все же, больше всего в сценарии к «Чернобылю» удивляет то, насколько шоураннер ознакомлен с контекстом событий – чувствуется, что Крэйг не просто описывает последствия аварии, а хочет затронуть куда более глобальные вопросы. В четвертом эпизоде, он уделяет внимание чрезвычайно сложной судьбе Украинского Полесья – земли, пострадавшей и во время революции 1917 года, и во время Второй мировой войны, и от Голодомора, и от трагических событий в Чернобыле. Меланхолическая сцена, показывающая, как солдат раздраженно уговаривает восьмидесятилетнюю женщину покинуть свою родину и присоединиться к всеобщей эвакуации, чем-то даже напоминает недавний украинский фильм «Брама». И там, и там, сценаристы рассматривают важный вопрос – насколько сильно мы привязаны к земле своих предков?
Свет во мраке
Еще один лейтмотив четвертого эпизода – то, что доброта и героизм могут дарить надежду даже в самых безвыходных ситуациях. Несмотря на весь кошмар сюжетной линии героя Барри Кеогана («Дюнкерк»), вынужденного убивать зараженных радиацией щенков, даже тут есть проблески человеческой доброты. Внешне брутальный солдат Бачо (Фарес Фаррес) изначально кажется суровым мужланом, лишенным любых эмоций. «Стреляешь зверей, кладешь их на телегу и возвращаешься сюда пить», – сухо сообщает он новоприбывшему Павлу (Барри Кеоган). И все же, скоро оказывается, что Бачо, каким бы опытным солдатом он ни был, в глубине души переживает не меньше, чем впечатлительный юноша. Возможно, он ведет себя довольно грубо, но приказывает своим сослуживцам убивать животных как можно быстрее, не заставляя их страдать. В нормальных обстоятельствах такую команду сложно было бы назвать проявлением милосердия, но в жутких условиях «Чернобыля» даже это сойдет за гуманность.
Убийства животных или детей – классический драматический ход, созданный для того, чтобы растрогать мягкосердечного зрителя, вызвать у него отвращение, ужас и сочувствие к протагонистам. Но тут он не выглядит затертым. Во-первых, потому что ликвидаторы действительно были вынуждены расправляться с питомцами покинувших Припять горожан, иначе животные могли бы распространять радиацию еще дальше. Во-вторых, сцена убийства щенков работает благодаря блестящей игре Барри Кеогана. Мы буквально наблюдаем за тем, как бедный Павел взрослеет (в худшем понимании этого слова) на глазах, превращаясь из наивного парня в глубоко травмированного мужчину.
С помощью его истории сценаристы иллюстрируют еще одну важную мысль – любая катастрофа такого масштаба ранит людей не только физически, но и морально, искажая их мышление и нанося серьезный психологический ущерб. Лучше всего эту идею передает короткий монолог Бачо об Афганистане. Солдат с горечью говорит о том, что изначально не знал, как жить после первого своего убийства, а затем понял, что война его не изменила, а лишь показала, на что он был способен все это время.
Дуальные пути Легасова и Щербины
Пожалуй, самые яркие сюжетные арки в «Чернобыле» – развитие Бориса Щербины и Валерия Легасова. Мужчины, которые познакомились во втором эпизоде сериала, стартовали на противоположных позициях – Щербина был классическим бюрократом, а Легасов искренне боялся сложных решений и пытался спасти всех, кто был в опасности. Со временем их характеры раскрылись и эволюционировали, после чего произошло нечто совсем неожиданное – суровый военный стал сомневаться в советском раскладе, а ученый осознал, что всем помочь невозможно. В четвертом эпизоде это развитие блестяще подчеркивается двумя сценами. В первой Щербина устраивает настоящую истерику после того, как узнает, что партийные руководители соврали западным коллегам, из-за чего получили полицейского робота, совершенно не приспособленного к работе в Чернобыле. Вы только подумайте – еще два эпизода тому герой свято защищал честь Советского союза и угрожал расстрелять пилота, который не захотел лететь прямо над реактором! Возможно, настолько резкое развитие персонажа выглядело бы фальшиво, если бы не актерская игра Стеллана Скарсгарда, но на деле все выглядит совершенно правдоподобно и органично. К слову, важно помнить, что если первый и второй эпизоды рассказывали о событиях первых пары дней после аварии, то к середине четвертой серии прошло уже довольно много времени. Людмила Игнатенко за эти месяцы успела похоронить мужа, переехать в Киев и родить ребенка. Правда, последнее оказалось трагедией – еще будучи в утробе матери, организм младенца впитал всю радиацию и погиб за пару часов после появления на свет.
Вторая сцена, показывающая эволюцию протагонистов – момент, когда Легасов предлагает расчищать чрезвычайно радиоактивную крышу ЧАЭС «биороботами». Иными словами, людьми, которые наверняка погибнут, если проведут на участке чуть больше, чем пару минут. Тут прекрасно все – и актерская игра Джареда Харриса, и шокированные взгляды коллег Легасова, и сама формулировка. «Биороботы» – именно так бы сказал человек, который посылает солдат на смерть, понимает, что это необходимо, но до последнего не хочет говорить это вслух. Еще одна важная деталь – по словам Мазина, монолог командира, посылающего «крышных котов» (так называли ликвидаторов, работавших на крыше третьего блока) на это опасное задание, был не придуманным сценаристом, а буквально переведенным со старой советской записи. Слова мужчины действительно немного выбиваются из общего минималистичного стиля диалогов, но приятно знать, что правдоподобность была выдержана даже в таких моментах.
К слову, как раз в этой серии мы и узнаем, почему героиня Эмили Уотсон переспрашивала Легасова, знает ли он что-то о причинах катастрофы на ЧАЭС – оказывается, конструкция стержней системы управления и защиты была не совсем удачной. Грубо говоря, вместо того, чтобы остановить работу реактора, нажатие кнопки АЗ-5 (которая отвечала за аварийную защиту) кратковременно увеличивало мощность ядерного реактора. И действительно, об этой особенности стержней было известно еще за три года до аварии на ЧАЭС, но информация так и не была достаточно распространенной.
Похоже, что детальнее о причинах катастрофы мы узнаем уже в финальной серии, которая расскажет о суде над Анатолием Дятловым и его коллегами.
Подкаст о событиях в Чернобыле:
