Последний круг на «Колесе чудес»

Как только отвлекаешься от освещения и обращаешь внимание на историю, начинает казаться, что Аллен писал «Колесо чудес» скорее на автомате, даже не задумываясь о его качестве. Сюжетные повороты настолько заезжены и заштампованы, что удивляют фактом присутствия. Режиссер в который раз занимается самоповтором, не желая выходить за рамки своего творчества. Конфликт и развязка понятны с самого начала, чем методично разбивают любые надежды на сопереживание героям, а второстепенные персонажи появляются в кадре исключительно по прихоти автора. Схематичность событий в кадре разочаровывает: вот есть отчаявшаяся женщина, вот молодой и красивый любовник, а также милая падчерица, которая чем-то разозлила итальянскую мафию. Все очевидно с первого взгляда. Можно ли из такого набора собрать интересный рассказ? Конечно! Вот только Аллену, похоже, было лень.

При этом часть героев выписаны отлично — бывший алкоголик Хампти в исполнении Джона Белуши получается противоречивым, но вполне убедительным персонажем, который вызывает сочувствие своей искренностью. Герои Джуно Темпл и Джастина Тимберлейка хоть и не выдают драматический перформанс, но все равно грамотно выполняют отведенные им роли — милой девушки с большой ошибкой в жизни и слишком падкого на драму студента. Такой контраст между персонажами и сценарием создает впечатление, что заготовки для картины Вуди писал еще в 70-80-х, будучи полным идей и желания создавать что-то новое. Но все сюжетные проблемы меркнут перед героиней Кейт Уинслет.

Актриса, вероятно, выдала одну из лучших ролей в своей карьере, убедительно сыграв… 80-летнего Вуди Аллена в теле 40-летней женщины. Режиссер решил не расставаться с образом невротика, адаптировав его для Уинслет. Вот только мастерство написания смешных диалогов он существенно растерял за последние 20 лет. В итоге вечно брюзжащая, ничем не довольная Джинни оказывается копией старика Монсингера из «Кризиса в шести сценах», но только с изрядной долей женоненавистничества, которую Аллен вписал в роль, не слишком завуалировано намекая на бывшую жену Мию Фэрроу. Постоянная деструктивность главной героини не только уничтожает возможность сопереживать ей, но и вызывает острое желание увести остальных подальше от истеричной Джинни.

В финале Аллен совершенно забывает о кульминации и катарсисе, возвращая всех героев на первоначальные позиции и оставляя зрителей ни с чем. Кажется, словно сценаристу надоело писать, а режиссеру — стоять на съемочной площадке, красиво стилизованной под 50-е. Иронично, но финальная картина постановщика так и не решается поставить точку в сюжете. Так же, как Вуди не решился самостоятельно поставить точку в своей карьере.