Любовь как ремесло

Если бы новый фильм Пола Томаса Андерсона был платьем, то однозначно ручной работы и в единственном экземпляре. Один из самых загадочных (и великих) американских режиссеров привык работать с тончайшими материями и точнейшими штрихами. Кажется, ни одна из его работ не «шита белыми нитками». Чтобы прочесть авторский замысел и вскрыть все богатство интерпретаций картин Андерсона, придется заговорить с режиссером на одном языке неспешных метафор и еле слышных символов. В этот раз изысканную фигурную форму его излюбленной теме жажды власти придает жанр love-story в сеттинге 50-х. Не последнюю роль здесь сыграл тот факт, что для съемок режиссер отправился в туманную Англию — академизм, сдержанность и сглаженные углы чуть ли не впервые стоят во главе фирменного стиля Андерсона. Однако не ведитесь на убаюкивающий эффект «Призрачной нити». Этот автор определенно знает, чем «уколоть» своего зрителя.

Лондон, середина ХХ века. Талантливый кутюрье Рейнольдс Вудкок (Дэниел Дэй-Льюис) одевает членов королевской семьи и прочих знаменитостей. Он по-настоящему одержим своим делом. Каждое платье модельера должно быть произведением искусства. Живет Вудкок довольно уединенно. Дом — это его крепость и мастерская, где посредником с внешним миром выступает разве что сестра Сирил (Лесли Мэнвилл) — соратница, и хранительница тайн его ремесла. Она ведет все переговоры и улаживает конфликты, а когда понадобится — вежливо показывает на дверь очередной пассии брата, которая успела ему наскучить. Чтобы задержаться в этом доме, женщине, кажется, нужно стать больше чем заказчицей или портной — музой. Такую роль на себя возьмет Альма (Вики Крипс), которую главный герой встретит во время загородной поездки. В его жизнь она вступит как официантка с идеальными параметрами для кройки платья, однако вскоре «кроить» мужчину своей мечты начнет уже сама девушка.

Трудно не заметить, насколько явно считываются черты личности протагониста как с самого режиссера, так и с исполнителя главной роли. Андерсон не менее педантичен, чем трясущийся над каждым эскизом Вудкок. Стоило кинематографисту увлечься эпохой высокой моды 1950-1970-х, как это превратилось в полноценное изучение старинных фэшн-ателье по всему миру. Андерсону даже не пришлось заканчивать сценарий, чтобы давний соратник Дэниел Дэй-Льюис согласился сняться в проекте. Актер, к слову, вновь оправдал свой уникальный подход к системе Станиславского — два года учился шить платья в Центре Костюма музея Метрополитен.

Однако для Андерсона энергетика каждого платья важна на уровне какой-то интеллектуальной образности. Наряд от Вудкока — это его панцирь и броня, свидетельство самоизоляции и стремления все держать под контролем. Кутюрье не просто шьет платье — он создает женщину, ни много ни мало. Именно поэтому девушкой он может восхищаться пока не сняты мерки, и охладеть как только услуги модели для очередного наряда уже не нужны. В этом контексте его отношения с Альмой, на первый взгляд, — причудливая вариация мифа о Пигмалионе и Галатее. Вместе с тем самобытный неспешный ритм этой, казалось бы, простой истории мужчины и женщины позволяет расщепить тему «Призрачной нити» на атомы, исследовать сразу несколько аспектов болезненного союза творца и его музы. Так что в определенный момент в картине проглядываются аллюзии и на «Пигмалиона» Бернарда Шоу и на «Джейн Эйр» Шарлотты Бронте, пока режиссер вообще не сменит курс в сторону «Ребекки» Дафны дю Морье.