Лампа, алмазы, два вора
Уже который раз, выходя из кинозала после просмотра диснеевской адаптации, я задаюсь вопросом «а какова миссия таких переосмыслений анимаций, какой месседж несет данный ремейк, в какой системе координат оценить это кино?». Ведь от ответа зависит и последующая оценка фильма. Конечно, на ум сразу же придет мысль об огромной диснеевской корпорации, которая пытается нажиться на ностальгии, прокручивая через CGI-мясорубку любимые анимации детства. Но вам ведь уже наскучило читать об этом в каждой новой рецензии на диснеевское наследие. А мне откровенно надоело об этом писать.
Лучше бы принять тот факт, что мы живем в действительности, в которой аудитория будет возмущаться по поводу того, что Джинн-Уилл Смит слишком синий или даже, прости Аллах, слишком черный, а исполнительница роли Жасмин — англичанка Наоми Скотт— недостаточно восточна. Только перед Disney стоит задача посерьезней — сделать кино, в котором непоколебимая классика (то есть почти не измененная стереотипная история) будет уживаться с прогрессивным месседжем. Ведь иначе смысла в таком кино ровным счетом нет. Вот и остается лавировать между условным косметическим ремонтом, национальным колоритом, актуальной повесткой и музыкальной постановкой уровня Бродвея. «Аладдин» с беззаботным лицом эту планку изо всех сил держит, и даже претендует на звание пока что лучшей диснеевской адаптации (по версии западной прессы). Но ошибки у этой адаптации видны как неограненные алмазы.
История всем знакома с детства: в восточном городе Аграба живет воришка Аладдин (Мена Массуд), который кормит себя при помощи ловкости рук и обезьянки Абу. Однажды на базаре герой встречает свободолюбивую Жасмин (Наоми Скотт) — принцессу и дочь султана, как окажется позже. Девушка мечтает отменить патриархальные устои, но вынуждена мириться с регулярными визитами заморских принцев, которые стремятся заполучить ее сердце. Тем временем злой визирь султана Джафар (Марван Кензари), тоже в прошлом карманник, строит коварный план по свержению султана и захвату соседних городов (если не всего мира). Для этого трюка ему понадобится волшебная лампа из проклятой пещеры, а также воришка с добрым сердцем, который сможет туда попасть.
«Аладдин» целенаправленно справляется с задачами развлекательного диснеевского кино — обезьянка-клептоманка умиляет, богатый на жестикуляцию ковер удивляет, зловредный попугай смешит, музыкальные постановки оглушают, а хэппи-энд окутывает приятным послевкусием настоящей сказки.
ОРИГИНАЛЬНОЕ НАЗВАНИЕ
ALADDIN
ХРОНОМЕТРАЖ
182 МИН
ПРЕМЬЕРА
23 МАЯ 2019
ЖАНР
ДИСНЕЕВСКИЙ РЕМЕЙК
РЕЖИССЕР
ГАЙ РИЧИ
СЦЕНАРИЙ
Джон Огаст
Гай Ричи
Ванесса Тейлор
В РОЛЯХ
Мена Массуд
Наоми Скотт
Уилл Смит
ПРОКАТЧИК
B&H FILM DISTRIBUTION
Смит вполне успешно клепает свой собственный образ сайдкика-сводника с неплохо проработанной предысторией.
Для начала напомню, что постановкой ленты занимался Гай Ричи — мастер рассказов об уличных парнях, пробивающихся к высотам благодаря собственной харизме и парочке уловок — чем не история Аладдина? Однако режиссер не так уж виден в этом кино, которое всеми силами пытается быть смелым лишь в цветовой палитре, но вовсе не в собственной подаче. Даже фирменные погони с паркуром по улицам Аграбы Ричи даются с трудом — приходиться жертвовать головокружительной динамикой в угоду песне. Так что получайте грубоватый монтаж, где Аладдин успевает и спеть и по крышам поскакать. Во всем остальном Гай, как автор, и вовсе спрятался за уже намеченными лекалами Disney. Увы.
К тому же Аграба в постановке от Ричи получается пестрой, но совсем неузнаваемой. В ней вроде бы есть жизнь и колорит, но колорит этот собран из пазлов самых разнообразных культур (от боливудских танцев, до персидских костюмов) и как-будто затянутый в тяжелый занавес декораций. Этому городу не хватает воздуха — чувство «павильона» не покидает даже во время панорамных кадров с высоты. А если вспомнить о том, что главный мотив ленты как раз таки заключается в свободе (желание Жасмин выйти за пределы замка, стремление Аладдина вырваться из оков бедности, мечта Джинна распрощатся с амплуа раба в лампе), то становится совсем иронично. Впрочем, если с самого начала воспринимать ленту как постановку мюзик-холла, то театральный размах «Аладдина» вас непременно порадует — здесь после каждой песни с невероятной хореографией хочется аплодировать, как в театре.
Немало заслуг в таком атракционе отдано исполнителям — они работают на износ. Можно даже сказать, что с актерской точки зрения этот фильм работает лучше всего в режиме тандемов. Весь первый акт мимика египтянина Мены Массуда непоколебима так же, как и его идеально уложенная челка. Но стоит на экране появится Уиллу Смиту, и химия ребят работает на историю — это как если бы Хитч получил волшебные силы. Уилла Смита уже называют чуть ли не лучшим, что случилось с этим кино. Робина Уильямса ему попросту не переплюнут вокальными манипуляциями, ровно как рисованного прототипа с его анимационной пластикой. Так что Смит вполне успешно клепает свой собственный образ сайдкика-сводника с неплохо проработанной предысторией.
Наоми Скотт откровенно лучше справляется с образом Жасмин, чем ее экранный возлюбленный с амплуа вора. Для начала, даже анимационный персонаж в далеком 1992 году качественно выделялся среди пантеона диснеевских принцесс своими феминистическими взглядами. У Ричи она, к тому же, получила немного больше экранного времени и собственную песню, которая, тем не менее, поставлена очень топорно и совершенно не вписывается в сюжет (и даже делает его глупее).
Обидней всего за Джафара — Марван Кензари сделал из каноничного злодея крикливого мага из сказочной версии сериала «Клон». В нем нет ни колдовского обаяния, ни демонической харизмы, как-будто авторы осторожничали сделать своего антагониста слишком похожим на какого-нибудь условного восточного лидера. Такая осторожность, к слову, присуща всему фильму, в котором, опять таки, индийская культура перманентно пытается растолкать арабский колорит локтями. Возможно это попытка Disney визуально обезопасить свою историю, ведь здесь даже в песнях Аллаха не упоминают.
Однако главной целью теперь уже классических анимаций как раз таки было открывать зрителям новые культуры при помощи наследия мировых сказок. У нас была скандинавская «Русалочка», азиатская «Мулан» и даже новоорлеанская «Принцесса и жаба». Но «Аладдин» лишь прячется в тени калейдоскопа культур, клепает конструкт безликого и очень условного восточного мифа. К счастью, такой зрительский подход к фильму практикует не каждый. Потому что во всем остальном «Аладдин» целенаправленно справляется с задачами развлекательного диснеевского кино — обезьянка-клептоманка умиляет, богатый на жестикуляцию ковер удивляет, зловредный попугай смешит, музыкальные постановки оглушают, а хэппи-энд окутывает приятным послевкусием настоящей сказки. И если именно такую цель перед собой ставит Disney, тогда окей, можно считать ее исполненной.