«Манифесто»: Dada is still shit
Если вы любите искусство и думаете, что разбираетесь в нем — бегите на это кино. Если нет — бегите еще быстрее. Просмотр может стать увлекательной викториной в духе «помоги Волли найти супрематизм» (цвета и фигуры — наше все) или стимулом погуглить «а кто такая дада» (наше все – ничего).
«Манифесто» — проект Джулиана Розефельдта, который изначально был реализован как видеоинсталляция из 13 частей. Каждый из фрагментов в своеобразной игровой манере раскрывал основные идеи различных направлений и школ в искусстве, отталкиваясь от текстов манифестов. Саму по себе работу тоже можно воспринимать как некий манифест — искусству в его разнообразии и многогранности. С 2015-го работа успешно колесила по музеям Европы, США и Австралии, а в январе 2017 была смонтирована автором в целостный фильм, который он показал на кинофестивале Сандэнс. В июне фильм добрался до украинского проката.
«Манифесто», таким образом, существует в двух равноценных ипостасях, которые очень занятно сравнивать. Общего у них — 13 воплощений Кейт Бланшетт, цитирующих определяющие тексты нескольких художественных направлений, шикарный визуальный ряд и много иронии. Разница — та самая неуловимая грань между кино и видео-артом.
Конечно, в музее нельзя есть во время сеанса, зато можно смотреть фрагменты манифестов по кругу сколько угодно, не покупая новый билет. Однако разница здесь состоит еще и в том, как организовано воздействие на зрителя: кино линейное, тогда как видео-арт цикличен, при этом от кино требуется определенная целостность, повествовательная структура.
Собирая в единое целое отдельные истории-манифесты, Розефельдт, по сути, занимается кураторской работой – он выстраивает отношения между последовательностью индивидуальных фрагментов, которые должны, в итоге, стать целостной историей. Как и в любой выставке, какие-то работы ладят между собой лучше, а какие-то хуже. Плавные монтажные переходы, сосредоточенные на подобии центральных визуальных образов, размежеваны контрастным переключением между историями — и в итоге не получается ни единой повествовательной, ни визуальной концепции.
Некоторые истории разбиты на несколько эпизодов, и принцип, по которому режиссер к ним возвращается, до конца не ясен. Например, увидеть Кейт Бланшетт в роли работницы мусороперерабатывающего завода мы сможем трижды за фильм, хотя вовсе не эта история становится для «Манифесто» обрамляющей. По такому же принципу разбит ироничный эпизод с балетмейстером, оттачивающим движения до совершенства с манифестом акционального флуксуса на устах. Эти истории становятся связующим звеном между другими целостными эпизодами, но их диалог практически невозможно уловить. Это, пожалуй, то, что наименее выгодно отличается от музейного варианта – в инсталляции зритель может самостоятельно прокладывать маршрут между манифестами, формируя десятки возможных смысловых комбинаций.
Контекст — ключевое понятие для этой работы. Контекст, в котором поданы тексты манифестов влияет на их восприятие. Контекст, в котором зритель воспринимает работу, влияет на его впечатление от увиденного. Чего скрывать, контекст «Манифесто» для многих – самый вероятный способ познакомиться с некоторыми явлениями искусства вообще. Где еще в 21м веке можно услышать текст Маркса, как не из рупора бездомной Кейт Бланшетт в кино?
«Манифесто» неожиданно получился очень веселым. Еще и на разных уровнях: не получилось уловить иронию соседства дадаизма и поп-арта (банка супа тоже может быть искусством) — можно посмеяться над похоронами и чучелами или умиляться старушкам, запускающим фейерверки. Кроме того, сами манифесты местами могут здорово насмешить.
Розефельдт играет со смыслами за счет контекстуализации: спонтанность и произвольность флуксуса (все что движется — классно и давайте побольше) контрастирует с образом авторитарной руководительницы балета, а вот сюрреализм (я сплю, а мне снится, что я сплю, и это прекрасно) отлично вписывается в сказочно-пугающую атмосферу комнаты, полной реалистичных кукол и отсылок к японскому кино. Трейдеры и футуризм (война, машины, два ствола, а старикам тут не место) — вообще кладезь интерпретаций. С одной стороны, скорость и жесткость рынка абсолютно соответствуют духу текста Маринетти в эпизоде с брокером, с другой — сотни людей в костюмах в огромном офисе, это явно не первая ассоциация с отвагой, борьбой и революцией.
Уровень крутости актерской работы Бланшетт можно оценить, просто глянув на постер. В течении пяти минут перед зрителем религиозная мать семейства, выпившая рокерша и молчаливая ученая с огромными зрачками. И это все абсолютно разные люди. С разными голосами и акцентами. Специфика теории искусства такова, что не всегда возможно понять, о чем речь. Даже если очень стараться. И тогда смысл формирует то, как эта речь произносится. Серьезно, они превратили в молитву манифест Класа Олденбурга (воткнул огромную иголку в асфальт в Милане)!
Визуальная составляющая фильма по-настоящему зрелищна и работает в определенном ритме. Драматичные яркие цветовые сочетания чередуются с размеренной симметричностью кадров, архитектура становится частью повествования, коррелируя с идеями манифеста и настроением сцены. Например, чистые яркие цвета и геометрические формы условного исследовательского центра повторяют эстетические принципы супрематизма, а бесконечные стеклянные высотки — конструктивизма (давай красиво, но без рюшей, и чтоб работало).
Фильмовая версия «Манифесто» теряет невероятно сильный элемент одновременного мантрового звучания фрагментов манифестов нараспев с 12 экранов в своем музейном варианте. Просто представьте себе силу момента. Но завершить повествование именно манифестом кино, элегантно и все так же иронично обыграв самые современные тексты «Манифесто» — «Golden Rules of Filmmaking» Джармуша (сделал много хорошего, кроме «Выживут только любовники») и манифест Догмы 95 (датчане, которые знают, как надо) — лучшее из возможных решений.
«Манифесто» получился очень занятным полилогом искусства с искусством об искусстве. Потому что, в итоге — это все только о каждом из нас. It’s not about where you take it from, but where you take it to.
Автор: Ковальчук Ольга
