«Материнское молоко»

Последние минуты перед рассветом на юге Франции. Маленький Патрик осторожно шагает по темному коридору огромного особняка, входит в комнату к матери и тихо ложится к ней в кровать. Элеонора, даже не открыв глаза, беззаботно обнимает сына. Испуганный ребенок, кажется, теперь уже не заснет, его глаза широко раскрыты, пока мама спит в неведении. На фоне звучит «Feeling Good» Нины Симон. Теперь его единственная крепость — мамины объятья, где мальчик может почувствовать хоть какую-то теплоту. В этой открывающей сцене много надежды на спасение, которая разрушится в ближайший час эпизода.
Яд в родословной
В четвертой серии «Патрик Мелроуз» превращается в полноценную семейную сагу. Здесь все циклично, начиная с места действия, и заканчивая некоторыми паттернами поведения, которые передаются по наследству в семье Мелроузов. Матери становятся бабушками, бунтари — прилежными (на первый взгляд) родителями, а модель воспитания превращается из доброжелательного пренебрежения в настоящую отцовскую опеку.
На дворе 2003 год, мы вновь в том самом загородном доме во Франции. Патрик обзавелся семьей и работой, зато не смог избавиться от парочки неврозов. Жена Мери и двое сыновей Роберт и Томас приехали вместе с ним навестить умирающую мать Мелроуза — Элеонору. Пока дети резвятся у бассейна, Патрик все чаще прикладывается к виски и снотворным таблеткам.
Масла в огонь подливает тот факт, что будучи уже не совсем в трезвом уме, мать лишила его наследства, отдав особняк некому Шеймусу — духовному целителю, а на самом деле типичному шарлатану. Этого персонажа создатели шоу даже не наделяют некой неоднозначностью — его карикатурность играет на контрасте со сложной и противоречивой персоной самого Патрика. Тем не менее едкие разговоры Шеймуса с Мелроузом — редкие сцены комедийного характера, которые доказывают, что остроумия нашему протагонисту все еще не занимать.
Гнетущее прошлое влияет на всю структуру эпизода. Патрика можно винить в эгоизме, но лишь до момента, пока зрителю не покажут флешбэк, в котором мальчика предает мать.
Отпуск не предвещает ничего интересного, однако к Мелроузам на пару дней приезжает погостить давняя пассия Патрика — Джули. У женщины за плечами развод, а на отдых с собой она берет маленькую дочь.
Удивительно возвращаться в дом, который кажется прежним и в то же время выглядит совершенно иначе. Первая фраза, которую говорит постаревшая Элеонор в этом эпизоде — «Я несчастлива». Ее отношения сыном выстроены на сожалениях и ненависти. Постоянно возвращаясь к лету 62-го, авторы дают понять, что несмотря на всю теплоту матери к мальчику, она полностью отстранилась от воспитания Патрика, пока в определенный момент и вовсе не бросила его. Теперь, когда больная Элеонор дрожащим голосом просит сына не оставлять ее, удержать слезы очень непросто.
Гнетущее прошлое влияет на всю структуру эпизода. Патрика можно винить в эгоизме, но лишь до момента, пока зрителю не покажут флешбэк, в котором мальчика предает мать. «Я ненавижу яд, который сочится из поколения в поколение в этой семье!» — скажет в отчаянии Мелроуз. Вскоре станет понятно, что предавать семью — одно из сильнейших качество, которое Патрик перенял у родителей.
Процес саморазрушения
Вся прелесть преданности Бенедикта Камбербэтча своему герою отображена именно в этом эпизоде, где Патрик закипает от злости в одной сцене, искусно перескакивает в амплуа жертвы в следующей, а еще через одну, как настоящий мерзавец, своими руками рушит идиллию, выстроенную вокруг него годами.
Зритель склонен романтизировать персонажа, который показал достаточно силы, чтобы отказаться от губительных привычек. Однако Патрик Мелроуз перечеркивает концепцию сильного духом протагониста, за которым аудитория с радостью и бездумно шагает. Он покончил с героином, но на смену пришел более социально-приемлемый наркотик — алкоголь. Процесс саморазрушения неизбежно продолжается, а тень деспотичного отца все еще витает над взрослым Мелроузом.
Как Патрик с этим справляется? Язвит и вступает в конфронтацию, кидается в крайности, прыгает в постель к другой, пытаясь сохранять благоразумный вид. Мелроуз саботирует собственную жизнь, потому что именно этим он занимался последние тридцать лет и прийти к другому плану действий герою достаточно сложно. Как в его случае вообще возможно набраться сил и жить счастливо, если всю свою сознательную юность Мелроуз не хотел жить вообще?
Авторы вовсе не идеализируют протагониста, а скорее оставляют за зрителем право судить о Патрике, тем более теперь, когда мы знаем его не первый десяток лет. Именно поэтому, когда Мелроуз прокрадается в спальню к Джули, в то время как жена спит чуть ли не в соседней комнате, мы не считает его негодяем. Патрик живее и реалистичнее любого из нынешних персонажей на ТВ. Бенедикт Камбербэтч демонстрирует человека ослепленного яростью и зараженного неразрешимыми конфликтами с родителями. Одиночество и скука усталого отца смешиваются с безрассудством выздоравливающего наркомана.
Два отца, два сына
Один из главных инструментов сторителлинга в «Материнском молоке» — безусловно, монтаж. Неизменный постановщик сериала Эдвард Бергер использует параллельный ассоциативный монтаж чтобы рассказать историю двух сыновей — маленького Патрика и его сына Роберта. Повествование скачет в секундных флешбэках из 2003-го в 1962-й.
Патрик возвращается к воспоминаниям об отце, выглядывая из окна гостиной так же, как когда-то это делал Дэвид. Жена Мери отправляется в аэропорт встречать Джули, и берет сына с собой, тогда как Элеонора в свое время отказалась брать Патрика. На пути в США Мелроуз вспоминает мучительную ломку, которую переживал в такси, когда приехал в Штаты двадцать лет тому назад за прахом отца.
Однако самые любопытные монтажные решения достались Роберту и его отцу в детстве. Кажется, сына Мелроуза терзает не меньшее количество страхов. Они слишком похожи в своем стремлении уединиться. Вместе с тем Патрик, в отличие от Дэвида, всеми силами пытается быть хорошим папой и не терять связь с ребенком. Это во многом болезненный рассказ о невозможности начать жизнь с чистого лица, защищая следующее поколение от боли своих предков. Но неокрепшую психику сына не уберечь от грязи саморазрушения, которую главный герой, казалось бы, взваливает лишь на себя (а на самом деле на всю семью). В этом смысле ужасающей выглядит сцена, где Роберт, так же как и Патрик в детстве, прыгает на крышке колодца, отчетливо понимая, что та может провалиться.
Ближе к финалу, находясь в одной машине, семейство Мелроузов вообще не разделяет общие кадры. Оператор Джеймс Френд разводит каждого из них по разным углам, рисуя потенциальную картину распада семьи.
Это во многом болезненный рассказ о невозможности начать жизнь с чистого лица, защищая следующее поколение от боли своих предков.