Борщаговка — новый Шанхай: интервью с Тоней Ноябрёвой
Борщаговка, она же Борщага, — это место магических приключений. Любой житель Киева с радостью расскажет вам горсть историй об этом прекрасном районе, с обязательными хештегами «пьяная драка» и «отхватить люлей».
Конечно, сами жители района видят всё немного в другом свете. На их стороне и Тоня Ноябрёва, снимавшая тут «Героя моего времени». Мы решили выяснить, что именно привлекло её в этих местах, ставших основным сеттингом дебютной ленты.
Так что в воскресенье мы с Тоней оказываемся на Борщаговке, у кинотеатра «Лейпциг». Пройдя лабиринт МАФов, останавливаемся у стихийного рынка, недалеко от «Бургеров 90-го уровня» и ларька с суши. Кажется, это лучшее место, чтобы узнать, почему фильм снимался в этом районе.
Тоня Ноябрёва (Т. Н.): Здесь прекрасно всё: женщина, которая продаёт творог рядом с косметикой, суши по 19 гривен и воздушными шариками. Но на самом деле меня влюбил в себя луна-парк возле кинотеатра. Когда я увидела эти качели, то поняла, что мне нужно только это место.
Было очень важно показать в одном кадре максимальное количество несочетаемых вещей. И ощущение Шанхая здесь безусловно присутствует. Все остальные места в городе в разы скучнее. А Борщаговка — милая, цветистая, какая-то трогательная. Я вижу в этом уродстве красоту. Без всякой иронии.
Другое уродство побудило режиссёрку написать сценарий. В доме Тони кто-то из соседей оставил мусор в подъезде. Видимо, ожидая, что его уберут за него. Что дальше произошло с пакетом — история умалчивает, но ровно с той же проблемой в фильме сталкивается главный герой — Жорик.
Алекс Малышенко (А. М.): Как так получилось, что твой герой — это приезжий парень из глубинки? Почему не молодой хипстер, живущий в центре?
Т. Н.: Я себя не ощущаю хипстером. Я отождествляю себя с обычным маленьким человеком, и мне интересно его рассматривать. Ведь несмотря на то, что герой приезжий, такая ситуация могла произойти и с киевлянином. Я, например, тоже не раз сидела во всевозможных ЖЕКах и подобных конторах и точно так же, как Жорик, воспринимаю современное искусство.
Кстати, я не то чтобы боялась, но была уверена, что после фильма «Квадрат» все скажут: «А, конечно, теперь такая благодатная тема — музей современного искусства». Но фильм уже был снят, когда вышел «Квадрат». Бывают какие-то мысли, которые витают в воздухе. Ты не можешь об этом не говорить, потому что это волнует всех.
Жорика играет непрофессиональный актёр Евгений Бушмакин, который уже не первый раз работает с Тоней. Другие роли тоже достались «не-актёрам».
Я себя не ощущаю хипстером. Я отождествляю себя с обычным маленьким человеком, и мне интересно его рассматривать
Lorem ipsum dolor sit amet, consectetur adipiscing elit. Ut elit tellus, luctus nec ullamcorper mattis, pulvinar dapibus leo.
Т. Н.: Мои Жорик и Олег (прим. ред. — Олег Шевцов) совершенно потрясающие. Они настолько честно, органично существуют в кадре, что им веришь. Они ничего не играют, не изображают, они просто есть. За этим можно наблюдать бесконечно.
А. М.: А что не так с профессиональными актёрами? Почему ты их не снимаешь?
Т. Н.: Не надо пытаться что-то изображать. Надо расслабиться, быть попроще. Это всё пагубное влияние Карпенко-Карого, где учат всех «нести себе з подачею». Это атавизм, от которого нужно избавляться, какие-то советские наросты классической школы, которая уже неактуальна. Жизнь течёт, меняется — сейчас другие скорости, другой способ общения, другой язык, и нужно к этому приспосабливаться.
Чтобы набрать лигу справедливости непрофессиональных актёров, один из кастингов устроили в столичном торговом центре. Ожидаемо, самыми активными там были подростки, а старшее поколение больше осуждало происходящее, чем участвовало в нём. Но по итогам в фильме нет недостатка в «бабушках» и «дедушках».
Не надо пытаться что-то изображать. Надо расслабиться, быть попроще.
Т. Н.: Мы ходили по домам престарелых, в «Жизнелюб», посетили переход метро «Театральная», где старшее поколение танцует по средам. Искали-искали, потратили очень много сил, времени и нервов для того, чтобы уговорить этих людей у нас сняться.
Все, конечно же, искали какой-то подвох. Естественно, потому что у нас почему-то не любят старых людей в кадре, это считается некрасивым. А я, наоборот, это очень люблю.
Во время разговора мы меняем наше место дислокации и оказываемся у того самого луна-парка, покорившего Тоню. Одну из качелей — назову её Царь-Лебедь — вы можете увидеть на постере и наших снимках. Но мы начинаем фотосет не с неё, а с разноцветных упоротых зайцев. В этом деле нам помогает новый друг — парень, работающий в тире.
К слову, в «Герое моего времени» запечатлена не только Борщаговка. Там есть и лакшери места Киева: БЦ «Торонто» и ЦУМ.
Мы первые и единственные, кто снимал в ЦУМе, и практически единственные, у кого это получилось в «Торонто». Они не дают снимать, но благодаря моему упорству и желанию мы смогли договориться. Сначала и те, и те мне отказали. Тогда я написала смску одному из старших менеджеров: «Это вопрос жизни и смерти». Такое сообщение немного выходит за рамки деловой переписки. Так обычно не пишут, но именно на это сообщение отреагировали.
Хотя, когда я сказала, что хочу снимать там, location manager надо мной посмеялся. Но других локаций я не рассматривала. Для фильма было важно снимать эти места — самый-самый люкс. Мне нужна была разница между торговым центром, где работает герой, и торговым центром, в котором он мечтает оказаться как клиент.
Вот теперь мы переходим к Царь-Лебедю — самой важной, гм, локации нашего интервью. Тоня принимает героическую позу (ту самую, что Жорик на постере), а аттракцион понемногу заполняют люди с маленькими детьми. По их испуганным лицам можно предположить, что не такого отдыха они ожидали. Так что мы на всякий случай уходим.
А. М.: Фильм позиционируется как кино для широкого зрителя, при этом он снят не мейнстримно: много статичных и достаточно длинных планов. Как ты сама определяешь своё кино?
Т. Н.: Там все планы статичные. Смотри, какая история: я так мыслю и так вижу мир. Ровно так, как я показала в фильме. И если ты видел мои короткометражки, то образ съёмки и стилистика мало меняются от работы к работе.
Вдобавок здесь стиль съёмки обуславливался событиями, происходящими в фильме, — эта статичность и отсутствие движения. Вроде бы оно и есть, но, по сути, его нет. Как это расценивается, я не знаю. Но моя следующая работа будет совершенно другая.
С ней пока ещё ничего не понятно, но уже есть сценарий, который я написала. Когда я пишу, то примерно представляю себе, как это должно выглядеть. Так вот — новый фильм будет снят совершенно иначе. Это другой визуальный стиль и другой жанр. Там практически не будет статики. Мне и самой интересно, что из этого получится.
Образ съёмки и стилистика мало меняются от работы к работе.
А. М.: В фейсбуке в комментах к рекламе «Героя моего времени» уже успели написать, что в фильме задействована куча иностранцев. Как так получилось?
Т. Н.: Так получилось, что много грузинов, хотя у нас не было официальной копродукции. Но я, например, не нашла оператора в Киеве. Я должна была работать с Михальчуком — мы постоянно снимали вместе. Но у Серёжи был «Ворошиловград» и другие работы.
Мой следующий вариант — это Саша Поздняков, оператор «Живой Ватры». Но в этот момент он заканчивал киношколу в Лодзе и не мог. Так что я вышла из зоны комфорта и через его инстаграм посмотрела, на кого он подписан: потому что операторы подписаны на операторов. Так я нашла двух поляков, одного белоруса и Тато.
В финале победил Тато, хотя раньше я его не расценивала как потенциального оператора. Чуть ли не в самом начале поисков мне показали странную рекламу, которую он снимал, и она ничего мне не сказала о его потенциале и таланте. Но после «второго отбора» стало понятно, что он мой оператор. Сложно объяснить творческую химию, которая возникает между людьми.
А. М.: Возвращаясь к вопросу о мейнстримном и фестивальном кино. Что для тебя важнее: награды или сборы?
Т. Н.: Поскольку я не получаю денег от сборов, работая за гонорар, то для меня важнее награды. С другой стороны, награда — это удовлетворение собственного тщеславия. Глупо говорить, что нет, меня это не волнует. Конечно, это меня волнует. Но мне очень хочется, чтобы как можно большее количество зрителей увидело фильм. Для этого он и снимался.
Мне кажется, это желание любого режиссёра. Если они говорят по-другому, то они врут. Поэтому мне хочется всего: и наград, и зрителей, и денег, и бриллиантов, дорогих машин, чёрной икры, любви, фильмов, гигантских бюджетов — несите, я всё принимаю.
Награда — это удовлетворение собственного тщеславия.
А. М.: А сталкивалась ли ты с гендерной дискриминацией?
Т. Н.: Мне задают этот вопрос, но у меня такого никогда в жизни не было.
А. М.: Хорошо, а если так. В Украине никто из режиссёров-женщин пока не снимал большое кино, с бюджетом, например, в 2 миллиона долларов. Типа тех же «Киборгов» или «Сторожевой заставы».
Т. Н.: Я объясню тебе, с чем это связано. Я сама не готова снять такой фильм. Это другое мышление и другие механизмы твоего существования. Ты должен быть верховным главнокомандующим армии, одновременно руководить гигантским количеством людей. Так не только в нашей стране: во всём мире жанровые блокбастеры женщины-режиссёры снимают очень редко. Даже кино Кэтрин Бигелоу всё равно немножко независимое, а не чистый жанр.
Если говорить о «Киборгах», то это как раз очень локальное кино, которое запросто могла бы снять женщина. Что касается «Сторожевой заставы» — это куча людей, которые входят в съёмочную группу, куча пост-продакшна. Физически и психологически тяжело. В этом заключается трудность, а не в том, что женщине не доверяют много денег, мол, всё растрынькает на маникюр и шмоточки. Я лично не готова за это браться. Я не мыслю такими категориями.
Внезапно оказалось, что на Борщаговке нет того самого подъезда, в котором жил Жорик. Так что Тоня позирует для фотографа на фоне рандомного дома, попутно рассказывая об украинской премьере фильма.
А. М.: На Одесском кинофестивале «Герой моего времени» произвёл настоящий фурор. На показ было сложно попасть, хотя параллельно шли, например, отличные фильмы конкурсной программы. Ты ожидала такую реакцию?
Т. Н.: Я верила в то, что будет интерес. Надеялась, что он будет такой, но не была в этом уверена. За три дня до премьеры я поняла, что мои родные племянники не могут попасть на показ, потому что просто закончились билеты, и их нигде нельзя было достать. Был бешеный ажиотаж.
Это, конечно, фантастика. Фантастика номер два случилась, когда закончился фильм, и больше половины зала осталось на вопросы и ответы. Тогда я поняла, что кино зашло, потому что столько людей говорили приятные слова. Некоторые критиковали за то, что я очерняю родину. Но для меня это тоже комплимент.
А. М.: Тебе самой нравится фильм?
Т. Н.: Так и запишите: я считаю, что это тот фильм, после которого украинский зритель поверит в украинское кино, в то, что оно заслуживает доверия, и на него можно идти в кинотеатры без опасений.
В некоторых интервью я говорила, что если вам не понравится фильм, то я верну вам деньги. Но — меня заругали родители. Они поняли, что как только закончатся мои деньги, я начну просить у них. Так что они резко против таких высказываний. Но в принципе, я отвечаю. Зуб даю, вам понравится.
