«Легион»: Сложная простая архитектура
«Легион» нравится далеко не всем – его можно назвать слишком запутанным или затянутым, далеким от комиксов или же просто странным. Но при этом, ему никак не откажешь в одном – стиле. Осталось разобраться в каком.
В центре сюжета могущественный и неуравновешенный мутант Дэвид, который, сбежав из психушки, учится принимать свои особенности как природный дар, вместо болезни. Дэвид Хеллер — телепат и телекинетик, он способен управлять умами других и даже искривлять пространство и время, однако еще в детстве ему был поставлен диагноз «шизофрения».
На первый взгляд, «Легион» не особо отличается от обычной истории из франшизы о Людях Икс, но в ней есть кое-что особенное. Дело не в диапазоне способностей, делающих главного героя почти что богом, потому как заигрывание с божественной силой мы встречали в супергеройской теме не раз. И не в том, что этот сериал мало чем похож на экранизацию комиксов, потому как после «Хранителей», «Дэдпула» и «Логана» понятно, что экранизации комиксов могут быть какими угодно. «Легион» искренне удивит вас тем, насколько много в этой мутантской истории о человеке.
У всех, кто смотрел хотя бы одну серию «Легиона», не может быть сомнений в том, что сериал – про человеческое сознание. Сознание, по которому можно погулять и в котором можно потеряться, что часто происходит и с героями, и со зрителями. Потому делаем нехитрый вывод, что это сознание – пространство, конкретное (или не очень) место.
Сама идея не в новинку ни психологам и философам, ни сериальными фанатам – привет Чертогам Разума Шерлока или Дворцу Памяти Ганнибала. С последним, кстати, Легион и может потягаться в эффектности и концептуальности визуального ряда. Но если у проекта Брайана Фуллера заправляли ритм и поэтика образов, то шоуранер «Легиона» Ной Хоули делает ставку на цвета и геометрические формы.
Архитектура визуального кода сериала отсылает зрителя к эстетике Баухауза – одного из самых влиятельных направлений в искусстве начала двадцатого века, использовавшее потенциал психофизического воздействия форм, материалов и цветов на человека. Основными принципами были функциональность и четкость – чистые геометризированные формы и основные цвета спектра — красный, синий и желтый. Еще ничего не напоминает?
Ясность базовых геометрических форм и чистых цветов, что бросается в глаза уже в пилотной серии за счёт интерьера больницы, контрастирует со сложными для понимания конструкциями разума Дэвида и визуально более многослойным кодом флешбеков его детства. Именно логичные и считываемые «зацепки» пространства помогают зрителю справиться с ненадежностью рассказчика в сериале. Например, симметричное разделение кадра надвое (сцена в бассейне в пилоте или красная капсула в шестом эпизоде) не только подчеркивает немонолитное сознание героя, но и делает сцену гармоничной, привносит недостающую четкость в восприятие запутанного действия.
С помощью форм, цветов и специфики освещения маркируются не только отдельные «комнаты»-воспоминания Дэвида, но и переходы между ними – коридоры, лестницы, вентиляционные трубы становятся такими же значимыми пространствами со своей спецификой. Освещение, кстати, еще и эффектно моделирует монтаж – световые вспышки как будто «переключают» точки восприятия персонажей для зрителя вместе со сменой ракурса.
Так же разделение кадра подчеркивает различия визуально-эмоциональных систем персонажей, при этом акцент переносится на цвет – у каждой гаммы есть свое постоянное значение-маркер ситуации и прямая ассоциация с героем. Например, красный для опасности и Ленни, синий – для спокойствия и Сидни. Желтый варьируется от спокойных песчаных тонов жителей Саммерленда до ядовитого Желтоглазого демона. Референсы формируются максимально очевидные и подкрепляются звуковым рядом.
Для второстепенных персонажей существует своя цветовая гамма, созданная не из чистых цветов, а основанная на оттенках, связанных с уже заданным настроением и тоном.
Гармония цвета и формы роднит визуальный код персонажей с фигурами триадического балета – творения все того же Баухауза:
Цветовой код действительно становится одной из главных фишек сериала. При этом очень четко выдержана грань между стилистикой и рефлексом – зритель не чувствует себя собакой Павлова, которой включают мигалку, а ощущает перепады напряжения и на интеллектуальном, и на чувственном уровне.
Рассмотрим это на примере красного: очевидная тревожность цветовых решений не подкрепляется резкими музыкальными ходами(в 4-й серии, например), используется система оттенков и вариации освещения – так что мы никогда не получаем классического “бу!”, а проходим путь от волнения к тревоге и дискомфорту через множественные эмоциональные нюансы.
Параллели визуального кода сериала можно проводить и к живописи периода Баухауза – работам Малевича и Кандинского:
Как видим, здесь настроение спокойного холодного оттенка усиливают округлые центрированные формы, а агрессивный и тревожный красный вытянут в неравномерные, контрастные линии.
Идея цветовой маркировки личности, кстати, корнями идет к оригинальным комиксам о Легионе – стоит только взглянуть на обложки линейки X-men: Legacy vol.2 с ноября 2012.
Постеры с симметричными визуальными иллюзиями так же выдерживают эстетику:
Основными тут становятся взаимоотношения порядка и хаоса – цвета и фигуры контрастируют, но остаются симметричными, внимание рассредоточивается, но улавливает целостность изображения и его внутреннюю логику. То есть визуальная составляющая логически продолжает смысловую.
Седьмой эпизод значительно разнообразил не только визуальную, но и общеобразную составляющую сериала (да, я о потрясающей психоделической версии симфонического произведения «Болеро» Равеля) но принцип функциональной эклектичности Баухауза остался доминирующим.
Второй сезон можно ждать даже просто для того, чтоб узнать, останется ли Ной Хоули верен выбранной эстетике или предложит нам что-то ещё более зрелищное.
Автор: Ковальчук Ольга
