Широкими мазками

Сгорбившийся старик сидит на стуле, закрыв лицо руками. Яркий голубой оттенок его одежды не способен скрыть явной нищеты. Отчаяние и тоска сочатся сквозь пальцы этого одинокого старца и контрастируют со светлыми тонами бэкграунда. Перед нами знаменитая картина Винсента Ван Гога, получившая название «На пороге вечности». Граничащее чувство светлой грусти узнается в фирменных плавных линиях художника. Это состояние, переходящее в континиум, кажется беспрерывным, как-будто на пороге вечности. Может ли быть, что одной картины хватило, чтобы вдохновить художника и режиссера Джулиана Шнабеля на собственное полотно — одноименное кино о последних годах жизни Ван Гога? Режиссер рисует историю знаменитого полубезумного постимпрессиониста также экспрессивно и духоподъемно, как это когда-то делал сам Винсент, создавая пейзажи и натюрморты.

«Ван Гог. На пороге вечности» рассказывает о так называемом «арльском периоде» художника, когда практически нищий Винсент (Уиллем Дефо) переезжает из шумного Парижа в тихий Арль (1888 г.), где селится в заброшенном (а позже знаменитом) желтом доме. Именно в этом небольшом прованском городке Винсент освоил более смелую технику живописи, отойдя от мягкости импрессионизма. За 80 дней пребывания там, Ван Гог написал 75 картин, упиваясь природой и потерпая от ненависти и невежества местных жителей. Старший брат Тео (Руперт Френд) поддерживал душевно нестабильного Винсента деньгами и постоянной опекой, а верный друг Поль Гоген (Оскар Айзек) скрашивал его одиночество визитами и постоянными разговорами о новом направлении в изобразительном искусстве.

Здесь очень мало повествовательности, а та что есть, условна, намечена пунктиром и сложится в логическую цепочку лишь для тех, кто хотя бы бегло знаком с биографией художника.

Лента Джулиана Шнабеля едва ли вписывается в жанр байопика. Перед нами экспрессионистское полотно, меняющее свой темп и жанр, подобно стилю самого Ван Гога. В нем много красок и фильтров, блуждающей субъективной камеры, съемки от первого лица с необычным выбором линз и размытыми краями. Здесь очень мало повествовательности, а та что есть, условна, намечена пунктиром и сложится в логическую цепочку лишь для тех, кто хотя бы бегло знаком с биографией художника. Перед нами настоящая импровизация о судьбе и стиле живописца. Винсент с мольбертом на перевес бродит среди деревьев и полей, взбирается на утесы, провожает солнце в живописный закат и посыпает лицо землей — кажется, что практически все кино состоит из попыток автора понять тайны природной красоты и передать на холсте игру красок земли и неба. Впрочем есть здесь и невероятные диалоги Ван Гога с врачами и братом, ревность к единственному другу, горечь по поводу типичной судьбы гения, которого гонят и травят при жизни, и, конечно, сопутствующее ему одиночество.

At Eternity’s Gate/ Оригинальное название

110 мин / ХРОНОМЕТРАЖ
3 января 2018 / ПРЕМЬЕРА

биографическая драма ЖАНР

РЕЖИССЕР:
Джулиан Шнабель

СЦЕНАРИЙ:
Жан-Клод Каррьер
Джулиан Шнабель

В РОЛЯХ:
Уиллем Дефо
Оскар Айзек
Мадс Миккельсен
Руперт Френд
Матьё Амальрик

ПРОКАТЧИК:
Volga

Фильм как будто наматывает круги вокруг Ван Гога, следит за тем, с каким невероятным самозабвением работает художник в любую пору дня.

«Твои работы больше похожи на скульптуру, чем на живопись» — скажет Винсенту Гоген. Плотность и наслоение масляных красок, которое многие современники художника считали неуклюжим, находит в фильме визуальную взаимосвязь с подходом Шнабеля. Это грубоватое и неудержимое кино, в котором форма иногда слегка преобладает над смыслом. Впрочем, как очертить границы дозволенного, говоря о постимпрессионизме?

Фильм как будто наматывает круги вокруг Ван Гога, следит за тем, с каким невероятным самозабвением работает художник в любую пору дня. Камера здесь пристально изучает мимику Уиллема Дефо — глубокие морщины, бездонные синие глаза, блаженное выражение лица. Спектр выразительности этого актера невозможно осознать. В свои 63 года Дефо перевоплощается в 37-летнего Винсента с невероятной отдачей. Его дуэт с Оскаром Айзеком в образе Поля Гогена — динамический центр «На пороге вечности». Французский живописец в исполнении Айзека получился лишь слегка высокомерным (что неплохо играет на контрасте со скромным Винсентом) но в целом невероятно страстным мыслителем, человеком смотрящим на несколько поколений вперед.

Осознание эпохальности иногда играет плохую шутку с постановщиками, они как бы увлекаются и злоупотребляют историчностью момента вне времени, чтобы вложить в уста персонажей пророческие мысли.

Если и пробовать найти изъяны в этом невероятно целостном и созерцательном фильме, то лишь в одной единственной сцене — диалоге Ван Гога со священником. Здесь Винсент утверждает, что через него Бог говорит с еще не родившимися поколениями. Художник уверен в том, что его оценят, если не при жизни, то после смерти спустя много лет. До конца не известно, считал ли так на самом деле нидерландец. Здесь дело скорее в понимании режиссером эпохальности происходящего. Такое осознание иногда играет плохую шутку с постановщиками, они как бы увлекаются и злоупотребляют историчностью момента вне времени, чтобы вложить в уста персонажей пророческие мысли. Но даже такие монологи Винсента, заряженные религиозным посылом, органично вплетены в это кино, похожее на сон безумца и исповедь гения.